2022 Том 14 №4

Современные геоэкономические и геополитические трансформации, напрямую проецируясь на российское общество, видоизменяют его территориальную организацию, актуализируя проблематику пространственного социально-экономического развития, включая вопросы его государственного регулирования. Статья посвящена теоретическим и прикладным аспектам учета в системе региональной политики Российской Федерации специфического «фактора моря», понимаемого как совокупность ресурсных и позиционных условий и возможностей, предопределяемых юрисдикцией страны над морскими побережьями и акваториями, морехозяйственной активностью и талассоаттрактивностью (экономической, селитебной, ментальной). Изложено видение основных направлений (и проявлений) воздействия «фактора моря» на пространственное развитие постсоветской России. Показано, что присущий двум последним десятилетиям устойчивый рост влияния морской активности на территориально-хозяйственную и селитебную динамику и в современный период не только сохраняет инерцию, но и обретает новый импульс в связи с повышением геостратегической, ресурсной и транспортно-логистической значимости как в целом Мирового океана, так и его отдельных аквальных и аква-территориальных субструктур в условиях возросшего военно-стратегического противостояния и геоэкономической регионализации. Осуществлен ретроспективный анализ учета «фактора моря» в реализуемой в Российской Федерации региональной политике; предложена соответствующая этапизация. Обоснована необходимость и показаны конкретные направления обеспечения синергии морской и пространственной политики.

Заявленная тема актуальна в связи проблемами, возникшими в формировании Балтийского макрорегиона с участием восьми стран ЕС (Германии, Польши, Швеции, Дании, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии) и России в условиях происходящих геополитических и геоэкономических изменений. Целью является оценка уровня, структуры и темпов экономического развития трех российских регионов, расположенных на Балтике (Санкт-Петербурга, Ленинградской и Калининградской областей), и, в динамике, их торговых связей с зарубежными странами макрорегиона. Отмечены более высокие темпы развития балтийских регионов РФ по сравнению со средним по стране, выявлены возникающие в ходе развития сложности в результате действия негативных внешних факторов и намечены возможные пути их преодоления за счет совершенствования отраслевой структуры экономики и диверсификации международных связей. Предложено углубление межрегиональной кооперации и формирование пространственно распределенной территориальной социально-экономической системы, включающей все три рассматриваемых балтийских региона. Временной ряд статьи охватывает 1996—2021 гг., с особым вниманием к периоду 2014—2021 гг. Исследование основано на экономико-статистическом анализе официальных статистических данных Росстата и Федеральной таможенной службы об отраслевой структуре и динамике валового регионального продукта (ВРП), объемах и изменениях внешнеторговых связей, их товарной и географической структуре.

Представлены положения и результаты экономико-социологического исследования, проведенного Институтом социологии ФНИСЦ РАН (Россия) при поддержке Даугавпилсского университета (Латвия) в 2020—2021 гг. с целью выявления особенностей неравенства развития малых городов Латвии. В основу исследования положены междисциплинарный территориально-пространственный и социально-экономический анализы. Комплексный анализ проблематики малых городов Латвии в социально-экономическом, территориально-пространственном контекстах произведен на основе индексирования и ранжирования крупномасштабных эмпирических замеров во всех малых городах страны. Это сделано посредством индекса территориального развития регионов, городов, сельских поселений, разработанного и апробированного с 2013 г. государственным агентством регионального развития Латвии. По результатам исследования проанализированы и интерпретированы показатели оценки и ранжирования индекса территориального развития малых городов страны с корреляцией к их региональной принадлежности. Выявлен основной фактор неравенства развития малых городов — уровень бизнес-активности в них, а также установлена значимая роль местных органов власти в финансах сектора государственного управления. Определены перспективы полицентрического развития малых городов, снижения неравенства в их развитии для жителей в условиях труда и жизни.

Востребованность цифровых технологий во всем мире росла из-за смены техноэкономической парадигмы; в условиях пандемии повысилась потребность в онлайн-сервисах. Но в России существенны различия между регионами в возможностях и умениях использования подобных технологий. В 2020 г. Интернет ускоренно распространялся в большинстве регионов, хотя ранее наблюдалось замедление по мере насыщения рынков, а цифровое неравенство между регионами сократилось. В целом распространение Интернета соответствует закономерностям пространственной диффузии инноваций. Среди лидеров — крупнейшие агломерации и северные регионы, отстают территории с высокой долей сельских жителей. Приморские и приграничные регионы (Санкт-Петербург, Калининградская область, Карелия, Приморский край и др.) имеют лучший доступ к Интернету благодаря близости к центру распространения новых технологий, высокой интенсивности внешних связей. Регионы-лидеры влияют на соседние благодаря площадной диффузии. Эконометрически выявлено, что доступ к Интернету зависит от доходов, среднего возраста и уровня образования населения, а его использование — от сложившегося делового климата и факторов доступности Интернета. Если по доступу к Интернету процессы цифровизации постепенно переходят к этапу насыщения, а разрыв между регионами — двукратный, то по использованию цифровых технологий — разрыв многократный. Так, во многих регионах доля ­онлайн-торговли, ставшей драйвером развития экономики в период локдаунов, близка к нулю. По результатам исследования сформулированы некоторые рекомендации.

Изложен подход к выявлению значимости трансграничной туристской мобильности (приграничного туризма) в жизни местного населения приграничного региона Республики Карелия в фокусе вызванных пандемией COVID-19 ограничений. Работа основывается на данных социологического исследования местного населения региона в муниципальном разрезе (575 чел.), проведенного автором в 2021 г. совместно с коллегой Е. А. Шлапеко. Анализ полученных результатов подтверждает привычность и роль трансграничной туристской мобильности в жизни местного населения карельского приграничья, что проявляется в регулярном совершении поездок в сопредельное государство, частых контактах с финскими путешественниками, в сформированных предпочтениях и сети контактов с жителями и организациями Финляндии. Показано, что в набольшей степени ограничения отразились на жизни жителей карельского приграничья в сравнении с глубинными муниципалитетами Республики Карелия и столичным городским округом. Полученные результаты позволяют формировать комплексное представление о значимости трансграничной туристской мобильности (приграничного туризма), территориальных диспропорциях восприятия местным населением исследуемого феномена в разрезе приграничных, глубинных муниципалитетов и городского округа. Практическое применение предложенного подхода позволит расширить возможные варианты принимаемых управленческих решений, выступая в качестве инструмента региональной экономической политики в сфере туризма.

В условиях аномального увеличения численности вынужденных мигрантов в период Европейского миграционного кризиса на первый план для стран, аккумулирующих беженцев, вышли вопросы их приема и размещения. Цель исследования состоит в выявлении изменений в пределах Швеции расселения мигрантов из Сирии и Ирака в период 2014—2019 гг. Авторская методика базируется на использовании индекса Херфиндаля — Хиршмана, изменение значений которого отражает уровень и направленность территориальной концентрации — деконцентрации мигрантов, а также индекса Рябцева, позволяющего определить степень близости структур расселения мигрантов и шведов. Установлено, что в кризисный период — особенно в его повышательной фазе — происходила организованная властями деконцентрация мигрантов по территории страны, которую в понижательной фазе кризиса и по его окончании сменил обратный процесс, самоорганизованный мигрантами. Деконцентрация иракцев и сирийцев привела к конвергенции структуры их расселения с таковой у шведов; концентрация — к дивергенции, сопровождающейся формированием на периферии крупнейших городов страны территорий с высокой долей мигрантов в населении. Формирование таких уязвимых с точки зрения властей страны районов, характеризующихся высоким уровнем криминализации, оказывает негативное влияние на процесс интеграции выходцев из Сирии и Ирака в шведское общество.

Предлагается модель классификации организаций этнических меньшинств, основанная на сочетании дискурсивных и недискурсивных критериев и профиля политических возможностей. Одна диаспоральная и одна недиаспоральная организации были выбраны для сравнения в России и в Польше. Диаспоральность определяется на основе критериев У. Сафрана и триадической конфигурации Р. Брубейкера. Российские кейсы — «Коми Войтыр» и «Конгресс поляков в России», польские кейсы — «Движение за автономию Силезии» и «Белорусский дом». Проанализировав статус, охват деятельности, внешнее и внутреннее политическое влияние, локализацию и роль в триадической конфигурации, мы видим, что, хотя все рассматриваемые кейсы — ассоциации этнических меньшинств, их правовой статус и охват деятельности существенно различаются. Их внутриполитические возможности незначительны. Из четырех кейсов лишь одна организация активно участвует в «треугольнике» Брубейкера, однако ее роль нетрадиционна для соответствующего «угла». Хотя обе российские ассоциации имеют определенный официальный статус, их деятельность сводится к культурно-языковой сфере и направлена в основном «вовнутрь». Обе польские ассоциации действуют на международной арене как группы интересов, и их деятельность не сводима к языку и культуре. Предлагаемая рамка сравнения не претендует на универсальность, но, надеемся, способна разнообразить методологический инструментарий сравнительных этнополитических исследований.

Очередной раунд советского «памятникопада» в странах Балтии, который начался еще в начале 1990-х гг., мы наблюдаем в 2022 г. Вместе с тем этот процесс не коснулся советских мемориалов, расположенных в местах массового насилия, совершенного во время немецкой оккупации Прибалтики. Цель статьи — рассмотреть основные тенденции политики памяти стран Балтии по отношению к советским памятникам, воздвигнутым в местах массового насилия. Официальная политика стран Балтии в отношении этих мест памяти во многом предопределялась внешнеполитической повесткой, а также сюжетами, которые они отражали. Так, в период евроатлантического дрейфа в концепции прошлого Прибалтийских государств был интегрирован сюжет о Холокосте, что привело к перекодировке символического пространства советских мест памяти о преступлениях против евреев и включению их в государственную коммеморативную культуру. Советские мемориалы, которые были открыты на местах, касающихся собственно трагедии местных народов, были без изменений интегрированы в государственный мемориальный ландшафт, но в случае с Литвой восприняты с большим недоверием со стороны властей по причине той советской контрпамяти, которую они сохранили. Памятники, посвященное советским военнопленным, несмотря на то, что воспринимались и воспринимаются как «чужие» места памяти, оказались под охраной законов стран Балтии, что, правда, не спасло мемориалы от регулярных неофициальных актов вандализма. Кроме того, можно отметить наличие желания пересмотра той правовой базы в Прибалтике, которая обеспечивает их сохранность.

На основе широкого комплекса опубликованных источников (польские и украинские законодательные акты, материалы зарубежной и отечественной прессы) изучается «памятникопад» на Украине и в Польше в рамках «войн памяти» после 2014 г. Цель статьи заключается в выявлении основных закономерностей, связанных со сносом советских и российских монументов в этих странах. «Декоммунизация» общественного пространства, являющаяся частью государственной исторической политики Украины и Польши, имеет юридическую основу в виде законодательных актов. Ее движущей силой выступают Институты национальной памяти, одна из приоритетных задач которых заключается в демонтаже советских и дореволюционных российских памятников, что особенно отчетливо проявилось после начала специальной военной операции РФ по денацификации и демилитаризации Украины. В официальном нарративе обеих стран закрепилась роль жертвы, пострадавшей от «двух агрессоров» во Второй мировой войне, а после нее оказавшейся под «коммунистической оккупацией», ввиду чего их историческая политика направлена на избавление от «советского наследия» как наследия «страны-оккупанта». При этом в Польше наблюдается «остаточная декоммунизация», суть которой заключается в демонтаже оставшихся мемориалов советским воинам-освободителям, а на Украине — трансформация «декоммунизации» в полномасштабную «дерусификацию». В то же время на освобождаемых территориях Украины запущен процесс «ресоветизации/советизации», заключающийся в восстановлении ранее разрушенных памятников (или установке новых).

Представлены данные, отражающие территориальные особенности динамики численности сельского населения и их связь с внешними факторами (в первую очередь с развитием сельского хозяйства). Базу данных составляют 14 показателей, которые характеризуют пространственную дифференциацию развития сельского населения на уровне субъектов РФ за период 2010—2020 гг. Выполнена типология регионов по совокупности восьми экистических и экономических признаков. Набор данных включает в себя статистические показатели для 85 регионов России за период 2010—2020 гг., которые были взяты из опубликованных материалов Федеральной службы государственной статистики и Единой межведомственной информационно-статистической системы. Результаты представлены в виде таблиц и картографических материалов (7 таблиц, 6 картосхем). Представленная база данных может быть использована федеральными и региональными органами власти при разработке научно обоснованных программ и стратегий развития сельских территорий, а также специалистами, которые занимаются вопросами развития села.