2019 Том 11 №2

Статья посвящена исследованию совре­менной политико-правовой модели этнической политики Норвегии в северных губерниях. Целью исследования является анализ в исторической ретроспективе модели государственной этни­ческой политики Норвегии в северных губерни­ях, определение ее операциональных возможно­стей, а также эффективности в условиях уси­ления миграционных потоков и изменения соци­ально-экономического климата страны. Уста­новлено, что в Королевстве Норвегия суще­ст­ву­ет единый подход к государственной эт­но­на­цио­нальной политике, основанный на де­клари­ру­емом мультикультурализме, но в то же время в от­ношении ряда этнических групп при­ме­ня­ют­ся иные этнополитические модели. В связи с этим на данном этапе исторического разви­тия в Норвегии на фоне провозглашаемого госу­дар­ственного мультикультурализма через приз­му интеграции в равной степени действу­ют мо­дели аккультурации и ненасильственной ас­си­миляции. Зафиксированы спорадические про­яв­ления национализма и добровольной сегре­га­ции. Несмотря на наличие единого государ­ст­вен­ного подхода в области этнополитики, а так­же по­ли­тико-правовых достижений Норве­гии в обла­сти прав коренных народов, прави­тель­ство про­водит дифференцированную «ги­брид­ную» эт­нонациональную политику в отно­шении эт­ни­ческих групп, проживающих на ее тер­рито­рии. Усиление внутриполитической борь­бы меж­ду «правыми» и «левыми» партия­ми в нор­веж­ском Парламенте (Stortinget) явля­ется од­ним из катализаторов непопулярных и ситу­аци­он­ных политических решений в области меж­эт­нического взаимодействия.

Миграционный кризис 2015 года не только оказал значительное влияние на реализацию политики ЕС в области про­странства свободы, безопасности и пра­восудия, но и выступил в качестве вызова единству и солидарности Союза. Несмот­ря на то что активная фаза миграционно­го кризиса уже прошла, его нельзя счи­тать завершенным, поскольку проблемы и вызо­вы, обусловленные данным кризисом, по-преж­нему не разрешены. Одной из та­ких проблем является различный подход госу­дарств-членов к вопросу имплемента­ции прин­ципа солидарности в рамках по­ли­тики ЕС в области иммиграции и убе­жища.

Основной целью настоящей работы является рассмотрение юридических и по­ли­тических аспектов имплементации меж­ду государствами-членами ЕС прин­ци­па солидарности и справедливого рас­пре­де­ления ответственности между госу­дар­ствами в рамках политики ЕС в обла­сти иммиграции и убежища.

Настоящее исследование базируется на научных трудах российских и зарубеж­ных исследователей в области европейской интеграции и европейского права, а также на анализе правовых актов ЕС.

В проблеме имплементации принципа солидарности можно выделить два изме­рения: политическое и юридическое. С пра­вовой точки зрения в данном вопросе име­ется определенная ясность, поскольку со­гласно позиции суда ЕС указанный принцип обладает свойством обязательности и возможностью принудительной реализа­ции. Однако с политической точки зрения достичь компромисса между государ­ст­вами-членами пока не удалось. Несмот­ря на возможность введения постоянного ме­ханизма расселения на основе квалифи­ци­рованного большинства, Совет тем не ме­нее стремится добиться консенсуса. В дан­ной ситуации цель ЕС состоит не в том, чтобы обеспечить принятие нужно­го ре­шения, а в том, чтобы создать необ­хо­димые условия для его исполнения всеми го­сударствами-членами.

Калининградская область является ре­гионом с особой историей и географиче­ским положением. Фактически в послевоен­ное время область заселялась «с нуля». К ос­во­е­нию новых территорий привлека­лись выход­цы из многих частей России и других рес­публик бывшего СССР. Демогра­фические и миграционные процессы, связан­ные с насе­лением региона, изучены в до­статочно вы­сокой степени. Тем не менее авторы ста­тьи полагают, что использова­ние данных переписей и микропереписей о миграцион­ных контингентах может суще­ственно дополнить имеющийся багаж зна­ний об этом уникальном регионе, в частно­сти об итогах миграционных процессов, сложив­шихся на моменты проведения де­могра­фи­ческих обследований. Данный поход сущест­венно отличается от ставшего традици­онным в отечественных исследо­ваниях ми­грации при помощи статистики текущего уче­та как источниками данных, так и кри­те­риями выделения самой мигра­ции. В ра­бо­те использована информация о месте рож­дения по данным переписей населения 1989, 2002, 2010 годов, микропе­реписей 1994 и 2015 годов. Было установле­но, что в последние десятилетия постепен­но воз­растает доля местных уроженцев, а так­же выходцев из постсоветских азиат­ских стран. Вклад уроженцев Беларуси и Украи­ны в формирование населения обла­сти при этом стремительно снижается во многом за счет смены поколений с иной миграцион­ной историей.

Реализация имеющегося высокого транс­портно-логистического потенциала Калинин­градской области ограничена сегодня дей­ствием ряда лимитирующих факторов. Дан­ная проблема, обозначаемая авторами как «эффект транспортного тупика» (transport deadlocks), определяет и низкую вовлечен­ность транспорта в региональную экономи­ку. Это проявляется на уровне формирования валовой добавленной стоимости региона, где участие и вклад транспорта ниже потенци­ально возможного, исходя из его ключевой роли в экономике Калининградской области. Поэтому данное исследование обращено к оценке отдельных направлений обеспечения роста экономической эффективности транс­портного комплекса региона, системно про­яв­ляющихся на уровне изменения такого ин­те­грального показателя, как добавленная стоимость. Рассматривается преобладаю­щее влияние на экономическую эффектив­ность, которое оказывают помимо прочих структура перевозимых грузов и особенности перераспределения добавленной стоимости в пользу региональных участников в процессе организации транспортировки. С использова­нием авторской имитационной модели и раз­работанной информационно-аналитической системы «СОТТКО» проводится сценирова­ние и оценка изменения добавленной стоимо­сти на примере отдельных категорий грузов, соответствующих промежуточным, инве­стиционным и потребительским товарам, согласно общепринятой Международной клас­сификации по широким экономическим категориям (МКТ ШЭК-4). Результаты рас­четов показывают, что потенциал увеличе­ния добавленной стоимости и связанный с этим рост экономической эффективности транспортного комплекса региона обусловлен переориентацией на перевозку инвестицион­ных и потребительских товаров. При этом наибольший эффект достигается по желез­но­дорожному и автомобильному видам транс­порта. Для морского транспорта пре­об­ла­да­ющее значение сохраняет рост физи­ческого объ­ема перерабатываемых грузов. Результа­ты исследования и использованные инстру­мен­ты моделирования применимы к другим ре­гионам как для анализа актуальной ситуа­ции и оценки эффективности транспортного комплекса, так и для выявления условий роста отрасли, в частности при разработке проектов и предложений по интенсифи­кации транспортных услуг.

В жизни стран Балтийского региона все большее значение приобретает между­народный туризм. В статье проанализиро­ваны статистические данные, касающиеся динамики прибытия иностранных туристов и объема доходов от международного ту­ризма в Балтийском регионе в 2010—2017 го­дах. Важнейшую роль в туристическом про­странстве региона играют мегаполисы — 9 столиц, а также Санкт-Петербург. Пред­ло­жена оригинальная методика эмпирическо­го исследования привлекательности этих 10 крупных городов Балтийского региона в восприятии иностранных туристов. Эта ме­тодика предполагает выделение трех ос­нов­ных компонентов туристической индуст­рии балтийских мегаполисов: отелей, рес­то­ранов и достопримечательностей. Ре­зуль­таты эмпирического исследования по­ка­зывают, что, с точки зрения зарубежных ту­ристов, лучшие отели Балтийского реги­она находятся в Берлине, Варшаве и Копен­гагене, лучшие рестораны — в Таллине, Риге и Копенгагене, а самые интересные досто­примечательности — в Берлине, Стокголь­ме и Санкт-Петербурге. Наиболее привле­ка­тельными в целом мегаполисами Балтий­ского региона для иностранных туристов являются Берлин, Копенгаген и Стокгольм. Достопримечательности Москвы и Санкт-Петербурга обладают высокой конкурен­тоспособностью в туристическом прост­ран­стве Балтийского региона, но москов­ские и санкт-петербургские отели и ресто­раны заметно уступают своим аналогам из других стран региона.

Приграничное положение регионов представляется в качестве одного из пре­имуществ развития туризма. Изложен подход к рассмотрению взаимосвязи про­странственного положения территорий относительно государственной границы и развития туризма в муниципальном раз­резе.
Целью статьи является выявление преимуществ и ограничений развития ту­ризма в приграничье на примере карель­ско­го, представленного семью муниципа­ли­тетами Республики Карелия. Исследо­ва­ние выполнено на основе анализа обоб­щен­ных данных доступных интернет- и иных источников, а также собственных на­блюдений автора. Применен метод кон­тент-анализа стратегических доку­мен­тов социально-экономического разви­тия приграничных муниципальных образо­ваний Республики Карелия. В исследова­нии использованы медианные показатели.
Раскрыта специфика туристско-рек­ре­ационного потенциала приграничья, про­анализирован уровень развития турист­ской инфраструктуры. Выявлены основ­ные виды туризма, проанализированы ту­ри­стские потоки, представлены страте­ги­ческие аспекты функционирования ту­ри­зма в муниципальном разрезе.
Преимущества и ограничения разви­тия туризма в приграничье выявлены на основе сопоставления данных пригранич­ных и глубинных муниципалитетов Респуб­лики Карелия. Обоснована роль междуна­родных пунктов пропуска в развитии ту­ризма в приграничье.

Приведены результаты изучения вклада гео­графии в формирование современной геопо­ли­тики России. Акцентируется внимание на меж­дисциплинарном характере геополитиче­ских исследований и выделяются проблемы, свя­зан­ные с этим. На основе контент-анализа библио­графической базы научной электронной биб­лио­теки eLIBRARY и реферативной базы дан­ных Scopus (компании Elsevier) сделан вы­вод о роли географии в развитии отечествен­ной гео­по­литической мысли. Вклад географов в кон­текс­те диссертационных исследований и науч­ных изданий скромен, в то время как при ана­лизе учебной литературы он становится более за­метен. Подчеркивается присутствие гео­гра­фических работ во всех направлениях геопо­ли­тических исследований, выделенных в рамках объектно-предметных критериев, от­ражаю­щих изучение влияния одного из свойств терри­тории на политику государства, распо­ложен­ного в ее пределах (в морской геополи­тике, эт­но­геополитике, геоэкономике, экопо­литике, по­литической геоконфликтологии, медиагеополи­тике). Геоэкономика и этногео­политика опре­делены как приоритетные обла­сти географи­ческих геополитических исследо­ваний. Выделя­ется лидирующая роль геогра­фии в проведении комплексных геополитиче­ских исследований тер­риторий разного мас­штаба (в рамках гео­по­литики постсоветского пространства, гео­по­литики России, внутрен­ней геополитики, кри­тической геополитики), учитывающих вли­я­ние совокупности свойств территории на по­ли­тику государства, распо­ложенного в ее пре­делах. Подчеркивается ори­ентация большин­ства географических геопо­литических работ на оценку геополитического положения тер­ритории, геополитических ин­тересов государ­ства, выявление механизма формирования гео­политического видения насе­ления.

Анализируются такие слабоизученные и проблемные вопросы как генезис, периодизация и особенности развития политической геогра­фии и геополитики как научно-образователь­ных направлений в странах Балтийского регио­на и вклад в них Санкт-Петербургского уни­верситета. Показаны их приоритет во введе­нии в мировую науку и образование терминов и направлений «политическая география» и «гео­по­литика», первых концепций политической гео­графии и геополитики, наиболее важные дос­тижения старейших национальных и уни­верситетских научно-образовательных школ — российской и германской. С опорой на исто­ри­ческий, структурно-генетический и деятель­но­стно-геопространственный подходы выде­ле­ны и рассмотрены на примере научно-обра­зо­ва­тель­ной школы Санкт-Петербургского универ­си­тета основные исторические научно-об­разо­ва­тельные парадигмы в развитии поли­тико-гео­графического знания: государствоопи­са­тель­ная, антропогеографическая, государ­ст­вен­но-геополитическая, деятельностно-об­ще­ственная, различающиеся методологической ос­новой и тематическими приоритетами. По­казано российское происхождение термина и науки «политическая география», связанное с дея­тельностью немецких ученых на российской академической службе. Рассмотрены вклад в раз­витие Санкт-Петербургской научно-обра­зовательной школы политической географии и геополитики немецких и российских ученых, раскрыты ее современные особенности.