География мобильного интернета в приграничных регионах России

Михайлова А. А. Хвалей Д. В.

DOI:

10.5922/2079-8555-2023-3-8

Ключевые слова

цифровизация приграничный регион цифровой разрыв национальная безопасность национальное цифровое пространство приграничье России интернет-покрытие территории информационно-коммуникационная инфраструктура

Аннотация

Цифровая трансформация социально-экономических процессов — основа устойчивого развития регионов в цифровую эпоху. Базисом для такой трансформации выступает информационно-коммуникационная инфраструктура и в первую очередь мобильный интернет. Технологический рост мобильных сетей обеспечил быстрое увеличение количества пользователей по всему миру, содействуя дальнейшей цифровизации. С развитием цифровых технологий новый импульс получили исследования в области общественной географии. Активное влияние интернета на все сферы деятельности человека обусловило необходимость переосмысления сложившихся географических подходов к изучению физического пространства и появлению нового объекта исследований — цифрового пространства. Последнее, с одной стороны, тесно связано с традиционными институтами и системами, с другой — характеризуется собственными закономерностями построения и функционирования. Проблема делимитации границ киберпространства затрудняет управление цифровыми процессами с учетом территориально детерминированных потребностей и интересов, а сложившаяся социально-экономическая неравномерность регионального развития находит выражение в формировании цифровых разрывов. Приграничные регионы, лавируя в дихотомии моделей «рубеж» — «интеграционный мост», могут извлечь дополнительные выходы от развития цифровой инфраструктуры в контексте реализации своего интеграционного потенциала. В рамках данного исследования затронут вопрос оценки географии мобильного интернета в России и его связь с развитием приграничных регионов. С помощью методов геоинформационного, статистического и эконометрического анализа оценивалось влияние мобильных технологий на величину информационных, товарно-денежных и миграционных межрегиональных потоков. Показана неоднородность в доступности мобильного интернета для жителей разных типов приграничных и внутренних субъектов. Обоснована зависимость объема передаваемой цифровой информации, экспорта и импорта товаров и услуг, международной миграции от показателей доступности мобильного 4G-интернета и числа абонентских устройств сотовой связи. Определены приграничные субъекты РФ (Краснодарский край, Ленинградская, Калининградская, Новосибирская, Смоленская, Ростовская, Челябинская, Воронежская, Самарская, Курская области) с наиболее высокими потенциалом к реализации интеграционных функций через развитие цифровых технологий при условии благоприятных геополитических условий.

Введение

Цифровизация как мейнстрим начала XIX в. оказала трансформирующее воздействие на все сферы деятельности человека. Почти 68 % населения мира по состоянию на 30 июня 2022 г.¹ были пользователями интернета, что делает его глобально значимой технологией для последующего цифрового роста. интернет обеспечил высокоскоростной обмен данными и информацией, подняв научную дискуссию о деформации привычного географического пространства. Получило развитие новое направление общественной географии — кибергеография [1], цифровая, [2] или виртуальная [3], география. Она стала ярким отражением цифровизации мира, предложив теоретико-методологическую основу для изучения влияния цифровизации на социально-экономические, политические, культурные и иные общественные процессы. Предмет ее изучения — взаимодействие между человеком, цифровыми технологиями и геопространством, а также ставшее результатом этого взаимодействия изменение роли места в цифровом пространстве, в том числе новые закономерности в территориальной организации информационного общества.

Значительным импульсом к росту количества исследований в области изучения цифрового мира выступило развитие геоинформатики (географической информатики, геоматики, геокомпьютерной науки, компьютерной географии, или комгеографии [4]) — научного направления на стыке географии и информатики, получившего широкое внедрение в образовательный процесс как дисциплины о геоинформационных системах и практическом применении в качестве исследовательского метода анализа больших геопространственных данных, в том числе с использованием технологий искусственного интеллекта и машинного обучения [5], [6].

Глобальное распространение интернета и информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) способствовало формированию открытых баз геокодированных пространственно-временных данных, доступных для географического анализа учеными. Это сформировало базис для появления целого ряда тематических общественно-географических работ, посвященных отдельным аспектам цифровизации. Среди них география информации [7], информационно-технологическая география [8], география интернета (в том числе мобильного) [9], связи и телекоммуникаций (иначе телекоммуникационная география, телегеография, геотелематика) [5], география информационной индустрии [10] и др. С развитием цифровых технологий и их более активным внедрением в жизнь человека можно прогнозировать расширение объектов географических исследований с их последующей систематизацией в рамках единого междисциплинарного научного направления — например, информационно-сетевой географии, согласно подходу В. И. Блануца [11].

Данное исследование продолжает развитие географических представлений о распределении цифровой инфраструктуры и социально-экономических закономерностях использования интернета. В фокусе изучения находятся межрегиональные диспропорции в формировании национального цифрового пространства как результата развития инфраструктуры мобильных сетей в России. Цель статьи — сравнительная оценка доступности мобильного интернета и технологий с учетом влияния фактора приграничности. Специфика приграничья, связанная с особенностями рубежного, нередко периферийного положения относительно центров экономического роста, определяет отдельный запрос этих регионов на более активное развертывание цифровой инфраструктуры.

Можно ожидать, что внедрение цифровых технологий положительно не только влияет на внутрирегиональные социально-экономические процессы, но и позволяет обеспечивать лучшую связанность приграничных территорий с остальной частью страны, а также реализацию ими внешнеэкономических функций, в том числе через повышение эффективности и безопасности функционирования служб пограничного и таможенного контроля. Комплексное использование цифрового потенциала приграничных регионов предполагает развитие как оптоволоконных сетей, так и беспроводных сотовых и спутниковых технологий. Это должно расширить возможности подключения населения к интернету (и в пограничной зоне) и снизить цифровое неравенство на внутреннем и на внешнем контурах.

Теоретический базис исследования

С распространением среди населения развитых и развивающихся стран портативных коммуникационных устройств (прежде всего смартфонов и мобильных телефонов) и широким развертыванием операторами связи инфраструктуры мобильного интернета [12] с охватом периферийных районов многократно возросла доступность мобильного подключения. Во многих странах мобильные услуги стали основным способом интернет-доступа, превзойдя традиционное проводное подключение. Технологическое развитие мобильных сетей (модернизация и наращивание их пропускной способности, рост плотности базовых станций), оптимизация тарифной политики и повышение цифровой грамотности населения способствовали увеличению количества активных интернет-пользователей и расширению глобального цифрового пространства, сделав мобильный интернет экономически эффективным и доступным средством коммуникации и обмена данными.

Цифровая трансформация затронула географические представления о мире, определив новые параметры для измерения пространства, связанные с наличием цифровых технологий и плотностью информационно-коммуникационной инфраструктуры [13]. Неравномерность технологического ландшафта [14] создала условия для центр-периферийной деформации глобального киберпространства. При этом виртуальное не отделяется от физического как инаковое, а интегрируется в повседневную реальность. Феномен цифровизации заключается в том, что, с одной стороны, цифровая среда сильно отличается от традиционных институтов и систем, иногда даже противореча им, а с другой — поддерживает работоспособность последних в цифровую эпоху [15].

Поскольку институциональные границы неразрывно связаны с территориальными и социальными [16], география по-прежнему — значимый фактор для цифрового развития. Как отмечает Ю. А. Кабанов [17], киберпространство все сильнее влияет на реальное пространство, что активизирует научный дискурс вокруг роли государства в управлении цифровыми потоками и делимитации государственных границ в виртуальном мире как потребности в установлении цифрового суверенитета. В этой связи удачной видится метафора электронного, или цифрового, фронтира как подвижной границы освоения киберпространства. Ее проницаемость зависит от плотности ИКТ-инфраструктуры, распространения среди населения цифровых технологий и эффективности их использования, развитости сетевых структур и рутинных практик [18].

Российскими учеными активно проводятся географические исследования динамики развития национального цифрового пространства с точки зрения территориальной доступности и диффузии ИКТ, формирования информационного общества и государства (например, результаты представлены в тематических выпусках научных изданий [19], [20]). М. А. Смирнов, фокусируясь на проблеме межстранового неравенства в распространении интернета, рассматривает его как результат перекрестного влияния экономических и географических факторов, включающих урбанизацию, близость к развитым интернет-рынкам, инфраструктурную доступность, местную культурную специфику и плотность населения [21]. И. Н. Трофимова [22], изучая цифровое неравенство субъектов РФ, приходит к сходным выводам, определяя три основные группы факторов межрегиональных цифровых разрывов: социально-экономические, социально-демографические и культурные.

Среди значимых экономических параметров, влияющих на цифровизацию в регионах РФ, могут быть выделены валовой региональный продукт на душу населения, величина которого положительно связана с уровнем развития телекоммуникаций [23]; среднемесячная стоимость услуг мобильной связи и интернета, высокий размер которой относительно размера заработной платы существенно снижает доступность ИКТ для населения, как и общее увеличение удельного веса продуктов питания в структуре расходов домохозяйств [24]. Социально значимыми факторами цифрового неравенства в субъектах РФ, определяющими широту повседневного использования интернета и цифровых технологий, остаются средний возраст и уровень образования. В исследовании С. П. Земцова и коллег [25] обоснована положительная связь доли городского населения с высшим образованием и доли заказывающих в интернете относительно общего населения региона.

Сохраняется высокая степень географической неоднородности российского интернет-пространства [25], [26]. Все еще существенен цифровой разрыв между городом и селом, малыми и крупными городами [27], [28]. В статье Н. В. Шестака [29] показано, что чем больше величина города по численности населения, тем выше уровень развития сферы интернет-услуг. В структурном отношении между субъектами РФ сложилась и усиливается диспропорция по развитию мобильных и фиксированных ИКТ [30], что соответствует общемировым тенденциям. Согласно результатам онлайн-опроса интернет-пользователей в 2014 г. [31], в четырех федеральных округах из восьми (Южном, Северо-Кавказском, Уральском и Дальневосточном) мобильный интернет более широко распространен, нежели фиксированный широкополосный доступ. Представленность мобильных сетей также положительно связана с местами притяжения хозяйственной активности (например, с разработкой месторождений полезных ископаемых, наличием мест концентрации туристической активности и т. д.) и сложившимся каркасом транспортной инфраструктуры в российских регионах [32].

Особую роль цифровые технологии играют для приграничных, периферийных и удаленных территорий, способствуя укреплению когнитивной близости [33]. Например, показателен опыт Кыргызстана [34], где мобильный интернет и социальные сети оказали положительное влияние на связанность жителей труднодоступных горных районов, способствуя трансформационным процессам в использовании транспортной инфраструктуры. Также развитие ИКТ воздействует на установление коммуникационных каналов между населением соседних, в том числе приграничных, территорий. Мобильные технологии содействуют формированию и распространению геополитических представлений о странах и регионах [35].

В статье авторов из Китая [36] показано, что географическая близость — по-прежнему значимый фактор для привлечения внимания в интернете. При этом люди обычно потребляют территориально детерминированный контент (созданный в регионе проживания или для него), а в граничащих странах, имеющих культурную и языковую общность, наблюдается сходное поведение интернет-пользователей [37]. В исследовании, проведенном на материалах российского приграничья [38], выявлено, что пользователи из этих регионов более активны в поиске информации о приграничных регионах и городах соседних государств в сравнении со среднестрановым уровнем. Как результат, становится значимой проблема культурно-географического позиционирования приграничных территорий в трансграничном информационном пространстве, связанная с недостатком контента на национальных языках соседних стран [39]. В данном исследовании проводится сравнительная оценка технологической возможности приграничных регионов по генерации цифровой информации и потенциала этой генерации при имеющейся плотности мобильных сетей.

Методика исследования

География изучения охватила 85 из 89 субъектов России. Москва и Московская область, Санкт-Петербург и Ленинградская область, Севастополь и Республика Крым учитывались совместно. Территории Донецкой и Луганской Народных Республик, Запорожской и Херсонской областей в исследование не вошли из-за отсутствия информации. Геоинформационный анализ мобильного интернет-покрытия территории производился по агрегированным данным крупнейших компаний сотовой связи России: «Мегафона», «Билайн», «Теле2», «МТС» (для Республики Крым и Севастополя — «Вин Мобайла» и «Волна Мобайла») по состоянию на 8 апреля 2023 г. Представленность операторов связи в российских регионах неодинакова. В 2 субъектах (Республика Крым и Севастополь) — 2 оператора; в 15 субъектах (Амурская и Астраханская области, Чукотский и Ненецкий автономные округа, Забайкальский край, Республики Якутия, Башкортостан и Калмыкия, регионы Северо-Кавказского федерального округа) — 3; в 68 субъектах — 4.

Методика расчета интегрального покрытия территории мобильным интернетом основана на логическом сочетании растровых слоев 3G- и 4G-стандартов мобильного покрытия от всех представленных в регионе операторов связи по схеме, предложенной авторами (рис. 1).

Алгоритм расчета включал два этапа.

На первом этапе вычислялись накладывающиеся друг на друга зоны мобильного покрытия стандартов 3G и 4G/LTE, поддерживаемых компаниями связи в регионе. На схеме отдельные ареалы 3G-покрытия от разных сотовых операторов обозначены как A1, B1, C1, D1; 4G-покрытия — A2, B2, C2, D2. Результатом первого этапа стало выделение трех основных логических сочетаний слоев: A — зона, в которой одновременно доступен мобильный 4G-интернет от всех представленных в регионе операторов (на рисунке 1 — синий цвет); B — зона, в которой доступен 4G-интернет хотя бы от одного из представленных в регионе операторов (зеленый цвет); C — зона, в которой доступен 3G-интернет от любого из представленных в регионе операторов (оранжевый цвет).

На втором этапе производилось агрегирование выделенных слоев при помощи встроенных инструментов программы «QGis 3.28» методом последовательного наложения. На нижнем ярусе находится зона C, на нее последовательно наложены зоны B и A. Территория, на которой мобильный интернет 3G или 4G недоступен, отнесена к зоне D.

Итог геоинформационных расчетов — набор количественных значений, отражающих территориальное распространение мобильного интернета в регионах РФ с учетом качества связи и разнообразия компаний-операторов. Всего выделено четыре типа мобильного покрытия:

— А — доступен стандарт 4G от всех операторов связи;

— B — доступен стандарт 4G от хотя бы одного оператора связи;

— C — доступен стандарт 3G без учета количества операторов связи;

— D — мобильный интернет нестабилен или отсутствует.

Для каждого субъекта РФ определена структура их распределения (рис. 2), а также представлено описание количественных данных с помощью медианы и нижнего и верхнего значений показателей (табл. 1).

Примечание: Москва и Московская область; Санкт-Петербург и Ленинградская область; Севастополь и Республика Крым учитывались совместно.

Типы покрытия мобильным интернетом территории регионов России
Доля территории региона с типом покрытия, %	Тип покрытия
Доля территории региона с типом покрытия, %	А	B	C	D
Максимальная	63,5	81,0	69,8	99,3
Медианная	8,6	37,6	0,5	36,7
Минимальная	0,01	0,5	0,03	0,5
Количество регионов с лучшими, чем среднее медианное, значениями мобильного покрытия Регион с максимальным значением Регион с минимальным значением	43	43	43	39
	Москва и Московская область Чукотский автономный округ	Волгоградская область Чукотский автономный округ	Севастополь и Республика Крым Воронежская область	Чукотский автономный округ Воронежская область
Источник данных — таблица 2.

Оценка влияния доступности цифровой мобильной инфраструктуры и использования интернета населением на социально-экономическое развитие субъектов РФ с учетом их экономико-географического положения (а именно влияния фактора приграничности) произведена на основе методов статистического и эконометрического анализа. В таблице 2 представлены некоторые значимые количественные показатели, отобранные для построения регрессионных моделей. Значения показателей взяты на последний доступный год. Анализ проводился с использованием программы «StatTech v. 3.1.6» (ООО «Статтех»).

Некоторые основные факторы и индикаторы цифрового развития субъектов РФ
Независимые переменные (факторы)
Показатель	Ожидаемое влияние	Источник данных, год
Количество операторов мобильной связи и интернета в регионе, ед.	+	Расчеты авторов на основе данных операторов сотовой связи: «Мегафона»², «Билайн»³, «Теле2»⁴, «МТС»⁵ (для Республики Крым и Севастополя — «Вин Мобайл»⁶ и «Волна Мобайл»⁷), апрель 2023 г.
Территория региона, на которой мобильный интернет нестабилен или отсутствует, %	–
Территория региона, на которой доступен стандарт 3G (без учета количества операторов связи), %	+
Территория региона, на которой доступен стандарт 4G от хотя бы одного оператора связи, %	+
Территория региона, на которой доступен стандарт 4G от всех операторов связи, %	+
Число абонентских устройств подвижной радиотелефонной (сотовой) связи на 1000 человек населения, ед.	+	ЕМИСС⁸, 2021 г.
Удельный вес абонентской платы за сотовую связь и доступ к интернету в среднедушевых денежных доходах населения, %	–	Рассчитано по данным Росстат⁹,¹⁰ и ЕМИСС¹¹, на конец 2021 г.
Объем услуг почтовой связи в расчете на 1 жителя, руб.	+/–	Росстат¹², 2021 г.
Зависимые переменные, характеризующие развитие региона в аспекте реализации интеграционного потенциала
Показатель	Характеризует свободу движения	Источник данных, год
Объем информации, переданной от/к абонентам сети подвижной связи отчитывающегося оператора при доступе в интернет, петабайт	Информационного потока	Росстат¹³, на конец 2021 г.
Доля региона в общем объеме импорта по стране, %	Товарно-денежного потока	Росстат¹⁴, 2021 г.
Доля региона в общем объеме экспорта по стране, %	Товарно-денежного потока	Росстат¹⁴, 2021 г.
Доля региона в общей численности международных мигрантов в возрасте 15 лет и старше, обычно проживающих на территории страны, %	Миграционного потока	Росстат, данные выборочного обследования домохозяйств об использовании труда мигрантов¹⁵, 2019 г.

Выбор зависимых переменных обусловлен интеграционной спецификой функций регионов, которые могут выступать как «мосты» между национальной и мирохозяйственной системами [40]. Близость к государственной границе (в том числе морской) создает благоприятные условия для реализации потенциала внешнеэкономической активности [41]. В исследовании И. В. Савенковой и соавт. [42] обоснована тесная прямая связь между размером внешнеторгового оборота и объемом валового регионального продукта приграничных субъектов РФ. Также приграничные регионы России широко вовлечены в непрерывные потоки международной миграции, что в одни периоды времени является источником пополнения, а в другие — фактором оттока населения [43]. Движение товаров и людей генерирует дополнительные большие объемы цифровой информации. Например, в исследовании показана сильная положительная корреляция между балансом веб-трафика и торговлей услугами [44]. В этой связи можно ожидать, что в регионах, активно реализующих свой интеграционный потенциал в традиционных сферах, будет наблюдаться сходная тенденция и в отношении потоков цифровых данных.

При проведении исследования использованы два подхода к выделению типов российских регионов относительно их экономико-географического положения.

Первый подход базируется на работе Г. М. Федорова [45] по типологии субъектов РФ в зависимости от времени появления у них приграничных функций. Были рассмотрены 26 субъектов «Старого порубежья», имевших выход к государственной сухопутной и морской границе до 1991 г.; 22 субъекта «Нового порубежья», ставших приграничными после 1991 г. (включая Воронежскую и Ростовскую области, перешедшие в 2022 г. в статус внутренних регионов); 6 субъектов «Новейшего порубежья» (с 2014 г. — Республика Крым и Севастополь, с 2022 г. — Донецкая и Луганская Народные Республики, Запорожская и Херсонская области, которые не вошли в анализ), а также 35 внутренних субъектов.

Второй подход базируется на работе В. А. Колосова и соавт. [46] по оценке барьерности государственной границы. Были рассмотрены пять укрупненных групп:

— регионы, граничащие с недружественными европейскими странами: Украиной, Польшей, Литвой, Латвией, Эстонией, Финляндией (13 субъектов РФ с сильной барьерностью границы; Мурманская область, имеющая границу с Норвегией, отнесена к Арктической группе);

— регионы, граничащие с дружественными и нейтральными странами постсоветского пространства: Беларусь, Казахстан, Грузия, Азербайджан, Южная Осетия, Абхазия (22 субъекта РФ с низкой и средней барьерностью границы);

— регионы, граничащие с дружественными азиатскими странами: Китай, Монголия, КНДР (7 субъектов с сильной барьерностью границы);

— арктические регионы и имеющие морские границы с США и Японией (13 субъектов, на территорию 9 из которых распространяется режим Арктической зоны РФ);

— прочие 34 субъекта, имеющие внутренне положение.

Результаты исследования

Межрегиональные диспропорции покрытия территории РФ мобильным интернетом

Разнообразие регионов России по уровню социально-экономического развития и по природно-географическим условиям затрудняет обеспечение на их территории равного доступа к мобильным интернет-технологиям. Таблица 3 презентует данные о распределении мобильного покрытия в зависимости от типа регионов.

Распределение покрытия мобильным интернетом по типам регионов
Группа регионов		Тип покрытия мобильным интернетом
		A	B	C	D
		Доля от общей территории, %
Первый подход: по времени накопления интеграционного потенциала
Старое порубежье	С сухопутной и морской границей	2,8	10	0,9	86,3
	С сухопутной границей	1,4	12,4	1,1	85,1
	С морской границей	0,3	1,6	0,4	97,7
	С морской границей с выходом в экономическую зону РФ	0,2	2,1	0,4	97,3
	Появление сухопутной границы в 1991 г. у регионов с морской границей с выходом в экономическую зону РФ	30,5	40,1	3,4	25,9
	Общее покрытие	1,1	4,9	0,6	93,4
Новое порубежье	С сухопутной границей	10	57,6	1,8	30,7
	Потеряли приграничный статус после 2022 г.	25,2	71,4	0,5	2,9
	Общее покрытие	11,4	58,9	1,6	28
Новейшее порубежье	С сухопутной и морской границей	—	—	—	—
	С сухопутной границей	—	—	—	—
	С морской границей	7,5	10,5	69,8	12,2
	Общее покрытие	7,5	10,5	69,8	12,2
Внутренние	Общее покрытие	6,2	27,4	0,9	65,5
Группа регионов		Тип покрытия мобильным интернетом
		A	B	C	D
		Доля от общей территории, %
Второй подход: по степени барьерности границы
Первая	Граничащие с недружественными европейскими странами	23,1	62,6	4,5	9,8
Вторая	Граничащие с дружественными и нейтральными странами постсоветского пространства	10,3	52,4	1,8	35,5
Третья	Граничащие с дружественными азиатскими странами	1,3	8,7	0,7	89,3
Четвертая	Арктические регионы и имеющие морские границы с США и Японией	0,2	3,8	0,6	95,4
Пятая	Прочие регионы	6,4	31,3	0,9	61,4
Пятая	Москва и Московская область	63,5	33,4	1,0	2,1
Источник данных — таблица 2.

Оценка сложившейся к 2023 г. структуры покрытия территории субъектов России мобильным интернетом отражает сохраняющуюся пространственную неравномерность процесса развития цифровой инфраструктуры. Лидером по доступности мобильного интернета среди российских регионов выступает высокоурбанизированная и экономически развитая столичная агломерация, объединяющая Москву и Московскую область. На большей части ее территории представлен интернет четвертого поколения от всех из рассмотренных операторов связи. Отметим, что средняя скорость мобильного 4G-интернета в 3 раза выше стандарта 3G (при более существенной разнице в максимальных скоростях)¹⁶, что позволяет передавать большее количество цифровых данных в единицу времени.

Регионы «Старого порубежья» России имеют невысокие совокупные показатели покрытия территории мобильным высокоскоростным интернетом. Это обусловлено рядом факторов: разреженностью системы расселения (за исключением экономически хорошо освоенных и высокоурбанизированных территорий, таких как Калининградская область, Ленинградская область и Санкт-Петербург, Краснодарский край) и включением регионов, имеющих северные и горные районы, где развертывание ИКТ технически сложнее. Также среди регионов «Старого порубежья» есть такие крупные по размеру регионы, как Красноярский край и Республика Саха, которые, имея морскую границу с выходом в экономическую зону РФ, фактически представляют внутренние регионы. Сплошное развитие цифровой инфраструктуры в них сопряжено с более высокими затратами и часто экономически не выгодно. Мобильные связь и интернет обеспечиваются ареально — в наиболее заселенных и/или хозяйственно освоенных районах.

Регионы «Нового порубежья» показывают высокие значения инфраструктурной доступности мобильного интернета: доля территории, на которой он нестабилен или отсутствует, составляет менее 30 %. Лидирующие позиции отмечаются у Воронежской, Курской, Белгородской и Ростовской областей, практически полностью обеспеченных мобильным доступом в интернет, в том числе 4G. При этом следует отметить, что с включением в состав РФ в 2022 г. новых регионов Воронежская и Ростовская области будут постепенно (по мере урегулирования украинского конфликта) терять свои интеграционных функции и перейдут в состав внутренних.

Среди регионов «Новейшего порубежья» в анализ вошли Республика Крым и Севастополь, в которых процесс развертывания инфраструктуры мобильного интернета носит трансформационный характер, также связанный с влиянием институционального фактора. В настоящее время в Крыму представлены мобильная связь и интернет от двух операторов. Лучшее в сравнении с остальной частью полуострова покрытие имеется в Севастополе, где стандарт 4G доступен на 50 % территории, в то время как в Республике Крым — на 17 %.

Распределение регионов по показателям мобильного покрытия на основе второго подхода демонстрирует лучшие позиции у субъектов РФ, граничащих с недружественными европейскими странами. Это наиболее промышленно развитые и урбанизированные территории, значительная емкость внутреннего рынка которых в сочетании с благоприятными природными условиями позволила развернуть в них ИКТ-инфраструктуру на большей части территории, обеспечив хороший доступ к высокоскоростному интернету. На втором месте по инфраструктурной обеспеченности технологией мобильной связи и интернета находятся регионы, граничащие с дружественными и нейтральными странами постсоветского пространства. В эту группу вошли республики Кавказа, территории которых имеют горный рельеф, что затрудняет обеспечение доступности мобильного покрытия. Это нашло отражение в более высокой доле территории без мобильного покрытия (35,5 % по группе). Среди приграничных российских регионов, имеющих сухопутные границы, худшая интернет-обеспеченность отмечается у субъектов, соседствующих с дружественными азиатскими странами. Почти 90 % их территории не покрыто мобильным интернетом. Сходная, однако еще более критическая ситуация характерна для арктических и восточных приморских регионов, 95 % территории которых также не имеют покрытия.

Для каждого показателя был произведен предварительный статистический анализ с помощью блочной диаграммы с ограничителями выбросов, которая дает представление об асимметрии данных (рис. 3). Расчеты проведены в зависимости от категориальной переменной «тип региона» с помощью критерия Краскела — Уоллиса, который позволяет определить значимость различий между массивами данных по медианному, минимальному и максимальному значениям показателя.

По результатам анализа выявлено, что различия между группами регионов статистически значимы по большинству показателей, использованных в исследовании, а именно по числу абонентских устройств сотовой связи; объему услуг почтовой связи; доле территории, где мобильный интернет нестабилен или отсутствует, где доступен стандарт 4G от хотя бы одного оператора связи или от всех операторов связи; по доле затрат на связь и интернет в среднедушевых денежных доходах населения. Следовательно, эти группы могут быть использованы для дальнейшего сравнительного анализа субъектов РФ. Для непосредственно приграничных регионов РФ, имеющих сухопутную границу, также были статистически обоснованы различия по показателю удаленности административного центра от ближайшего автомобильного пункта пропуска (рис. 4).

Разработано авторами (источники данных — таблица 2) с использованием «StatTech v. 3.1.6».

В среднем ближе всего расположены к границе главные города российских регионов, соседствующие с недружественными европейскими странами. Ранее в условиях более благоприятной геополитической обстановки данный фактор выступал катализатором интеграционной активности, однако в настоящий момент это скорее ингибитор. Наиболее удалены от таможенных пунктов пропуска административные центры регионов РФ, выходящих к дружественным и нейтральным странам постсоветского пространства. Логично предположить, что цифровизация может стать для них компенсационным инструментом для развития сотрудничества.

Влияние цифровизации на выполнение регионами РФ интеграционных функций

Поскольку распределение количественных показателей (табл. 2) для регионов РФ отлично от нормального, то направление и теснота парной корреляционной связи между ними оценивались с помощью коэффициента ранговой корреляции Спирмена. По результатам анализа определены четыре пары показателей с заметной теснотой связи по шкале Чеддока (табл. 4). Все выявленные связи статистически значимы при p < 0,05.

Значимые результаты корреляционного анализа взаимосвязи показателей развития регионов РФ от инфраструктурных и рыночных факторов цифровизации
Зависимая переменная	Фактор	Коэффициент ранговой корреляции Спирмена
Доля региона в общем объеме экспорта по стране	Число абонентских устройств сотовой связи	0,602
Доля региона в общем объеме экспорта по стране	Доля затрат на связь и интернет в среднедушевых денежных доходах населения	– 0,589
Зависимая переменная	Фактор	Коэффициент ранговой корреляции Спирмена
Доля региона в общем объеме импорта по стране	Число абонентских устройств сотовой связи	0,635
Доля региона в общем объеме импорта по стране	Доля затрат на связь и интернет в среднедушевых денежных доходах населения	– 0,565
Доля региона в общей численности международных мигрантов в возрасте 15 лет и старше, обычно проживающих на территории страны	Число абонентских устройств сотовой связи	0,426*
Рассчитано авторами (источники данных — таблица 2) с использованием «StatTech v. 3.1.6».

Примечание. Для этой переменной указан фактор с наивысшим выявленным значением коэффициента ранговой корреляции Спирмена (сила связи — умеренная). Для избежания искажения из расчета исключены высокоурбанизированные Московская и Санкт-Петербургская агломерации.

Найдены заметные корреляционные связи между показателями-факторами «Доля затрат на связь и интернет в среднедушевых денежных доходах населения» и «Число абонентских устройств сотовой связи» находятся на уровне – 0,620 (рис. 5); «Количество операторов мобильной связи и интернета» и «Число абонентских устройств сотовой связи» — на уровне 0,551. Таким образом, ключевым из рассмотренных факторов для зависимых переменных, характеризующих интеграционный потенциал российских регионов, выступает емкость абонентской сети. Позитивное влияние на рост количества абонентов в регионах России оказывает развитие конкуренции и увеличение количества компаний, предоставляющих услуги сотовой связи и мобильного интернета, а негативное — увеличение тарифов.

Далее был проведен корреляционный анализ факторов и переменных для отдельных групп российских регионов, выделенных в зависимости от их экономико-географического положения (согласно подходу [46]). В анализе учитывались лишь те показатели, различия между которыми статистически значимы (p < 0,05).

Наиболее сильные зависимости между четырьмя рассматриваемыми переменными и факторами цифровизации были выявлены в отношении регионов, граничащих с дружественными и нейтральными странами постсоветского пространства (рис. 6). На внешнеторговый оборот (по экспорту и по импорту) данных регионов большое положительное влияние оказывают разнообразие операторов мобильной связи и интернета, емкость внутреннего рынка абонентов связи и объем почтовых услуг; заметное — доступность сигнала 4G. Также отмечена сильная зависимость доли международных мигрантов в регионе и числа абонентских устройств сотовой связи (0,708). Факторы доступности высокоскоростного интернета и концентрации абонентских устройств сотовой связи значимы для объема информации, передаваемой от/к абонентам сети подвижной связи.

Для субъектов РФ других групп были выявлены более скромные зависимости. Так, в отношении регионов, граничащих с недружественными европейскими странами, значимыми положительными факторами выступили доступность мобильного 3G-интернета для доли международных мигрантов (0,786); доступность мобильного 4G-интернета от всех операторов для объема импорта (0,813). Значимое негативное влияние (– 0,786) на величину импорта в регионы, граничащие с дружественными азиатскими странами, оказывает рост доли затрат на связь и интернет в структуре среднедушевых денежных доходов населения. В арктических регионах для прироста доли импорта продукции негативным фактором является отсутствие мобильного интернета (– 0,610), в то время как развертывание сети 4G имеет позитивный эффект (корреляция для всех операторов — 0,566). Наиболее значимым фактором для внутренних регионов, оказывающим отрицательное влияние на внешнеторговый оборот (по импорту — – 0,677; по экспорту — – 0,526), выступает величина тарифов на связь и интернет относительно среднедушевых денежных доходов населения. При этом прирост числа абонентских устройств сотовой связи в этих регионах положительно связан с увеличением доли импорта (0,634).

Обращает на себя внимание, что в отношении внешнеторгового оборота (в первую очередь по экспорту) наиболее сильное влияние показателей цифровизации оказывается на регионы второй группы, граничащие с дружественными и нейтральными странами постсоветского пространства. Можно заключить, что в условиях низкой или средней барьерности государственной границы развитие цифровой инфраструктуры положительно влияет на реализацию приграничными регионами своего интеграционного потенциала, способствуя движению товарно-денежных и миграционных потоков.

Моделирование динамики развития разных типов регионов РФ в условиях мобильной цифровизации

Для оценки социально-экономических закономерностей развития приграничных и внутренних регионов вследствие более широкого распространения мобильных технологий с помощью метода линейной регрессии для каждой количественной переменной в программной среде «StatTech v.3.1.6» были сформированы прогностические модели, характеризующие ее зависимость от рассматриваемых факторов из таблицы 2. В итоговые модели вошли лишь те факторы, различия между которыми были статистически значимы (p < 0,05) (табл. 5).

Прогностические модели, характеризующие связь независимых переменных от переменных-факторов для приграничных и внутренних регионов
Группа регионов	Уравнение линейной регрессии	Коэффициент корреляции (rxy) / теснота связи по шкале Чеддока	Объясняет % наблюдаемой дисперсии показателя
Объем информации, переданной от/к абонентам сети подвижной связи при доступе в интернет (Ydata)
Вторая	Ydata = – 824,546 + 0,546X subscriber devices + 12,808X4G_all	0,814 / высокая	66,2
Четвертая	Ydata =391,582 – 0,192Xpost	0,586 / заметная	34,3
Пятая	Ydata = 676,300 – 143,537Xcosts	0,422 / умеренная	17,8
Группа регионов	Уравнение линейной регрессии	Коэффициент корреляции (rxy) / теснота связи по шкале Чеддока	Объясняет % наблюдаемой дисперсии показателя
Доля региона в общем объеме импорта по стране (Yimport)
Первая	Yimport = – 5,570 + 0,002X subscriber devices + 0,123X4G_all + 0,039X3G	0,995 / весьма высокая	98,9
Вторая	Yimpor t= – 1,810 + 0,001X subscriber devices + 0,020X4G_all	0,802 / высокая	64,4
Пятая	Yimport = 1,981 – 0,558Xcosts	0,482 / умеренная	23,2
Доля региона в общем объеме экспорта по стране (Yexport)
Первая	Yexport = 3,722 + 0,149X4G_all + 0,052X3G – 0,010Xpost	0,972 / весьма высокая	94,5
Вторая	Yexport= – 0,470 + 0,001X subscriber devices – 0,009Xno internet	0,729 / высокая	53,1
Пятая	Yexport = 2,302 – 0,601Xcosts	0,437 / умеренная	19,1
Доля региона в общей численности международных мигрантов в возрасте 15 лет и старше, обычно проживающих на территории страны (Ymigration)
Вторая	Ymigration = – 3,620 + 0,003Xsubscriber devices	0,725 / высокая	52,5
Пятая	Ymigration = 1,971 – 0,439Xcosts	0,380 / умеренная	14,5

Примечание: модели статистически значимы (p < 0,05).

X4G_all — территория региона, на которой доступен стандарт 4G от всех операторов связи, %; X3G — территория региона, на которой доступен стандарт 3G, %; Xno internet — территория региона, на которой мобильный интернет нестабилен или отсутствует, %; X subscriber devices — число абонентских устройств подвижной радиотелефонной (сотовой) связи на 1000 человек населения, ед.; Xpost — объем услуг почтовой связи в расчете на 1 жителя, руб.; Xcosts — доля затрат на связь и интернет в среднедушевых денежных доходах населения, %.

Для избежания искажения из расчета исключены Московская и Санкт-Петербургская агломерации.

Разработано авторами (источники данных — таблица 2) с использованием «StatTech v. 3.1.6».

Согласно представленным моделям, существенное влияние на интеграционный потенциал как приграничных, так и внутренних регионов оказывают два из рассмотренных показателей, а именно: доступность мобильного интернет-стандарта 4G от всех операторов связи и число абонентских устройств сотовой связи на 1000 человек населения. Первый фактор имеет инфраструктурный и рыночный аспекты. Во-первых, он связан с вхождением на рынок различных компаний связи, что обеспечивает конкуренцию в сфере услуг предоставления мобильного интернета и дает пользователям возможность выбора из нескольких альтернатив. Во-вторых, доступность стандарта 4G (а в перспективе — 5G) позволяет более широко использовать возможности цифровых технологий населением и компаниями региона, генерируя многократно большие потоки цифровых данных и информации, стимулируя экономическую и общественную активность. Увеличение количества абонентских устройств сотовой связи связано не только с вовлечением новых пользователей из числа жителей региона, но и с расширением разнообразия используемых ими технических устройств, для которых нужен мобильный интернет. В свою очередь, это предполагает рутинизацию населением цифровых практик и повышение общего уровня цифровой грамотности.

Среди субъектов РФ лишь у 12 внутренних (Москва, Московская, Нижегородская, Калужская, Ярославская, Орловская, Тульская, Рязанская, Липецкая, Ивановская, Владимирская области, Республика Татарстан) и 11 приграничных (Санкт-Петербург, Ленинградская, Калининградская, Новосибирская, Смоленская, Ростовская, Челябинская, Воронежская, Самарская, Курская области; Краснодарский край) регионов оба рассмотренных показателя цифровизации выше медианных значений по стране (рис. 7, 8). Это может быть интерпретировано как наличие у них большей расположенности к активизации информационного, товарно-денежного и миграционного потоков вследствие развития мобильных технологий.

Примечание. Группы регионов: 1 — граничащие с недружественными европейскими странами; 2 — граничащие с дружественными и нейтральными странами постсоветского пространства; 3 — граничащие с дружественными азиатскими странами; 4 — арктические регионы и имеющие морские границы с США и Японией; 5 — прочие регионы.

Медианные значения по регионам РФ: 10,7 % — доля территории региона, на которой доступен стандарт 4G от всех операторов связи; 1907,9 ед. — число абонентских устройств подвижной радиотелефонной (сотовой) связи на 1000 человек населения.

Существенное изменение геополитической ситуации поставило на передний план задачу по адаптации приграничных регионов России к новым условиям хозяйствования, включая трансформацию внешнеторговой деятельности и перестройку интеграционных социально-экономических связей с соседними странами [47]. Данное исследование продолжило традицию изучения приграничной специфики территориального развития в русле молодого научного направления — кибергеографии. Сравнительная оценка доступности мобильного интернета в приграничных регионах страны относительно внутренних показала сохраняющуюся неоднородность национального цифрового пространства в измерениях «центр — периферия» и «север — юг». Лидирующие позиции по представленности высокоскоростного мобильного интернета в приграничье принадлежат Краснодарскому краю и Калининградской области, которые, однако, все еще существенно отстают от показателей Московской агломерации.

Основные выводы

Выявленные по результатам исследования межрегиональные диспропорции в инфраструктурном развития мобильного интернета в России в значительной мере обусловлены социально-экономическими, расселенческими и природно-климатическими факторами. В большей степени доступ к мобильному интернету представлен в урбанизированных районах с высокими плотностью населения и уровнем хозяйственного освоения. Между отдельными типами приграничных регионов («Старого», «Нового» и «Новейшего порубежья») России есть цифровые разрывы как в отношении доступа к услугам мобильных операторов, так и в уровне использования устройств сотовой связи. Лучшие технологические возможности среди приграничных субъектов РФ по активизации потоков данных, товаров и людей имеются у ряда регионов «Старого» (Ленинградская область вместе с Санкт-Петербургом, Калининградская область, Краснодарский край) и «Нового» (Новосибирская, Смоленская, Ростовская, Челябинская, Воронежская, Самарская, Курская области) порубежья.

В цифровую эпоху мобильные технологии выступают все более значимым фактором для реализации приграничными регионами своего интеграционного потенциала. Данное исследование показало положительное влияние доступности мобильного интернета на международную миграцию и внешнеторговую деятельность (в том числе на рост экспорта) для отдельных типов приграничных регионов, имеющих сухопутную границу. При этом выраженность связей сильнее в отношении приграничных регионов, характеризующихся низким и/или средним уровнем барьерности границы.

Развитие мобильных цифровых технологий способствует интенсификации трансграничной торговли и развитию сектора электронной коммерции. Большая доступность высокоскоростного мобильного интернета для населения обеспечивает технологический базис для активизации процесса генерации цифровой информации, в том числе территориально сфокусированного контента как необходимого условия позиционирования приграничных территорий в информационном пространстве.

Таким образом, создание и модернизация инфраструктуры мобильной связи и интернета, повышение доступности мобильных технологий для населения, а также содействие росту его цифровой грамотности и восприимчивости выступают важными факторами социально-экономического интенсификации интеграционного потенциала российских регионов. При этом важным условием является благоприятная геополитическая обстановка.

Исследование выполнено при финансовой поддержке проекта РНФ 21-77-00082 «Цифровая трансформация трансграничного сотрудничества регионов России как фактор национальной безопасности».

Список литературы

Перфильев, Ю. Ю. 2003, Кибергеография: виртуальное пространство как объект географических исследований, Известия Российской академии наук. Серия географическая, № 2, с. 103—110. EDN: ONXGAX.

Zook, M., Dodge, M., Aoyama, Y., Townsend, A. 2004, New Digital Geographies: Information, Communication, and Place, In: Brunn, S. D., Cutter, S. L., Harrington, J. W. (eds.), Geography and Technology, Springer, Dordrecht, p. 155—176, https://doi.org/10.1007/978-1-4020-2353-8_7.

Замятина, Н. Ю., Яшунский, А. Д. 2018, Виртуальная география виртуального населения, Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, № 1 (143), с. 117—137, https://doi.org/10.14515/monitoring.2018.1.07.

Набиев, А. А. 2016, Компьютерная география: теория и методы, Инновационные технологии в науке и образовании: актуальные вопросы и достижения, Пенза, Наука и Просвещение, c. 114—129. EDN: WXYBDL.

Воронин, И. Н., Воронин, И. И. 2011, Информационные направления географических исследований, Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия: География, т. 24 (63), № 2, с. 44—50. EDN: UNXJDL.

Sahu, A. S. 2022, Assessing internet and web services based webdom and virtual web-data-centric geographical study, GeoJournal, vol. 87, № 6, p. 4991—5005, https://doi.org/10.1007/s10708-021-10549-5.

Kellerman, A. 2002, The Internet on Earth: A Geography of Information. John Wiley & Sons Inc., USA. 282 p.

Скопин, А. Ю. 1994, Информационно-технологическая география: основания выделения и программа развития, Известия Российской академии наук. Серия географическая, № 3, с. 147—154.

Warf, B. (eds.). 2020, Geographies of the Internet, London, Routledge, 382 p., https://doi.org/10.4324/9780367817534.

10.

Бабурин, В. Л. 1999, География информационной индустрии — новое направление исследований, Известия Русского географического общества, № 3 (131), с. 76—83. EDN: ZFFAEP.

11.

Блануца, В. И. 2015, Геополитические исследования в структуре информационно-сетевой географии, Известия Иркутского государственного университета. Серия: Политология. Религиоведение, № 14, с. 36—46. EDN: UNRQSP.

12.

Warf, B. 2013, Geographies of global telephony in the age of the internet, Geoforum, № 45, p. 219—229, https://doi.org/10.1016/j.geoforum.2012.11.008.

13.

Емелин, В. А., Тхостов, А. Ш. 2014, Трансформация натуральной̆ географии: технологические и когнитивные карты, Вопросы философии, № 2, с. 42—52. EDN: RYDXST.

14.

Kelley, M. J. 2014, Urban experience takes an informational turn: Mobile internet usage and the unevenness of geosocial activity, GeoJournal, vol. 79, p. 15—29, https://doi.org/10.1007/s10708-013-9482-1.

15.

McDowell, S. D., Steinberg, P. E., Tomasello, T. K. 2008, Managing the infosphere: Governance, technology, and cultural practice in motion, Temple University Press.

16.

Bates, S. 1999, The Death of Geography, the Rise of Anonymity and the Internet, International Information Communication and Education, vol. 18, № 2, p. 261—265.

17.

Кабанов, Ю. А. 2014, Информационное пространство как новое (гео)политическое пространство: роль и место государств, Сравнительная политика, № 4, с. 54—59. EDN: UHWPFF.

18.

Плотичкина, Н. В. 2018, Мифология электронного фронтира, Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия: Социальные науки, № 1 (49), с. 80—88. EDN: LAXSMP.

19.

Верченов, Л. Н., Ефременко, Д. В., Тищенко, В. И. (ред.). 2013, Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества: Сборник научных трудов РАН. ИНИОН, Центр социальных научно-информационных исследований, М., Институт научной информации по общественным наукам РАН, 360 с. EDN: RBLTER.

20.

Зырянов, А. И., Субботина, Т. В., Копытов, С. В. (ред.). 2020, Цифровая География: Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Т. 2, Пермь, Пермский государственный национальный исследовательский университет, 201 с. EDN: AQDNJV.

21.

Смирнов, М. А. 2003, Факторы глобального распространения интернета, Информационное общество, № 3, с. 50—56.

22.

Трофимова, И. Н. 2022, Доступность и использование сети интернет: проблема цифрового неравенства, Россия: тенденции и перспективы развития, № 17, ч. 2, с. 468—471. EDN: EIIBVW.

23.

Проскура, Н. В., Ефременко, Д. В. 2014, Распространение услуги широкополосного доступа в сеть интернет в регионах Приволжского федерального округа: анализ общих тенденций и особенности, Теория и практика общественного развития, № 1, с. 412—418. EDN: RVQEUV.

24.

Архипова, М. Ю., Сиротин, В. П. 2019, Региональные аспекты развития информационно-коммуникационных и цифровых технологий в России, Экономика региона, т. 15, № 3, с. 670—683, https://doi.org/10.17059/2019-3-4.

25.

Земцов, С. П., Демидова, К. В., Кичаев, Д. Ю. 2022, Распространение интернета и межрегиональное цифровое неравенство в России: тенденции, факторы и влияние пандемии, Балтийский регион, т. 14, № 4, с. 57—78, https://doi.org/10.5922/2079-8555-2022-4-4.

26.

Перфильев, Ю. Ю. 2003, Российское интернет-пространство: развитие и структура, М., Гардарики, 272 c.

27.

Шабунова, А. А., Груздева, М. А., Калачикова, О. Н. 2020, Поселенческий аспект цифрового неравенства в современной России, Проблемы развития территории, № 4 (108), с. 7—19, https://doi.org/10.15838/ptd.2020.4.108.1.

28.

Михайлова, А. А. 2022, Межмуниципальные различия в цифровой восприимчивости населения, Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, № 4, с. 169—193, https://doi.org/10.14515/monitoring.2022.4.2006.

29.

Шестак, Н. В. 2006, География интернета: основные факторы и показатели развития, виды интернет-услуг, Инновации в образовании, № 2, с. 119—126. EDN: HTYKLD.

30.

Грязнова, А. Г., Антонюк, В. С., Корниенко, Е. Л. 2019, Региональные проблемы управления инфраструктурой связи в цифровой экономике, Управленец, т. 10, № 4, с. 38—50, https://doi.org/10.29141/2218-5003-2019-10-4-4.

31.

Алёшкина, Д. В. 2015, Региональные особенности интернета в России, Теория и практика общественного развития, № 6, с. 66—67. EDN: TTKTRZ.

32.

Абаев, А. Р. 2017, Развитие телекоммуникаций Байкальского региона, Вестник Забайкальского государственного университета, № 2 (23), с. 95—105, https://doi.org/10.21209/2227-9245-2017-23-2-95-105.

33.

Bürgin, R., Mayer, H. 2020, Digital Periphery? A Community Case Study of Digitalization Efforts in Swiss Mountain Regions, In: Patnaik, S., Sen, S., Mahmoud, M. (eds.), Smart Village Technology. Modeling and Optimization in Science and Technologies, vol. 17, Springer, Cham, p. 67—98, https://doi.org/10.1007/978-3-030-37794-6_4.

34.

Urmanbetova, Z., Joniak-Lüthi, A. 2022, Welcome and unwelcome connections: travelling post-Soviet roads in Kyrgyzstan, Central Asian Survey, vol. 41, № 2, p. 260—276, https://doi.org/10.1080/02634937.2021.1968346.

35.

Mamadouh, V. 2021, Eurocentrism/Orientalism in News Media, In: Adams, P. C., Warf, B. (eds.), Routledge Handbook of Media Geographies, London, Routledge, p. 232—244, https://doi.org/10.4324/9781003039068-18.

36.

Zheng, B., Lin, X., Yin, D., Qi, X. 2023, Does Tobler’s first law of geography apply to internet attention? A case study of the Asian elephant northern migration event, PLoS ONE, vol. 18, № 3, e0282474, https://doi.org/10.1371/journal.pone.0282474.

37.

Ng, Y. M. M., Taneja, H. 2023, Web use remains highly regional even in the age of global platform monopolies, PLoS ONE, vol. 18, № 3, e0278594, https://doi.org/10.1371/journal.pone.0278594.

38.

Михайлова, А. А., Хвалей, Д. В., Михайлов, А. С. 2022, «Цифровой след» как индикатор интереса населения приграничных регионов России к трансграничным контактам, Полис. Политические исследования, № 3, с. 157—175, https://doi.org/10.17976/jpps/2022.03.12.

39.

Балдандоржиев, Ж. Б., Горлова, И. А., Новиков, А. Н. 2013, Культурно-географические особенности трансграничного позиционирования города (на примере г. Нерчинска Забайкальского края), Гуманитарный вектор. Серия: Философия, культурология, № 2 (34), с. 113—119. EDN: QBZXGD.

40.

Позднякова, Т. М. 2020, Внешнеторговое взаимодействие субъектов Российской Федерации и пограничных государств: состояние и тенденции, Вестник евразийской науки, № 5 (12). EDN: RPYLLL.

41.

Лазарева, В. В., Дьяченко, В. Н., Власова, Н. Ю. 2020, Приграничное положение и устойчивое развитие региона, Регионалистика, т. 7, № 2, с. 24—36, https://doi.org/10.14530/reg.2020.2.24.

42.

Савенкова, И. В., Добродомова, Т. Н., Матвеева, О. П. 2023, Трансформация внешнеэкономических связей приграничных регионов Российской Федерации в условиях геополитической и геоэкономической турбулентности, Экономика. Информатика, т. 50, № 1, с. 38—53, https://doi.org/10.52575/2687-0932-2023-50-1-38-53.

43.

Маевский, Д. П. 2018, Трансформация миграционной ситуации в старом и новом приграничье, Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 3: Экономика. Экология, т. 20, № 4, с. 55—64, https://doi.org/10.15688/jvolsu3.2018.4.6.

44.

Mueller, M., Grindal, K. 2019, Data flows and the digital economy: information as a mobile factor of production, Digital Policy, Regulation and Governance, vol. 21, № 1, p. 71—87, https://doi.org/10.1108/DPRG-08-2018-0044.

45.

Федоров, Г. М., Осмоловская, Л. Г., Кузнецова, Т. Ю. 2021, Типология приграничных регионов России, в: Приграничное сотрудничество вдоль государственной границы России. Ч. 1, Калининград, Балтийский федеральный университет им. И. Канта, с. 19—39. EDN: EMFIUY.

46.

Колосов, В. А., Зотова, М. В., Себенцов, А. Б. 2016, Барьерная функция российских границ, Известия Российской академии наук. Серия географическая, № 5, с. 8—20, https://doi.org/10.15356/0373-2444-2016-5-8-20.

47.

Куница, М.Н. 2022, Трансформация внешнеторговых связей Брянской области России: особенности вектора ближнего соседства, Региональная экономика и управление: электронный научный журнал, № 3 (71), 7116, https://doi.org/10.24412/1999-2645-2022-371-16.

Подстраничная сноска №1.

Internet Usage Statistics, The Internet Big Picture, 2023, Internet World Stats, URL: https://www.internetworldstats.com/stats.htm (дата обращения: 20.04.2023).

Подстраничная сноска №2.

Салоны связи и карта покрытия, 2023, Мегафон, URL: https://moscow.megafon.ru/help/offices/#coverageMap (дата обращения: 08.04.2023).

Подстраничная сноска №3.

Карта покрытия, 2023, Билайн, URL: https://moskva.beeline.ru/customers/beeline-map/?lat=55.75999999999371&lon=37.6317&zoom=12 (дата обращения: 08.04.2023).

Подстраничная сноска №4.

Карта покрытия, 2023, Теле2, URL: https://kaliningrad.tele2.ru/coverage (дата обращения: 08.04.2023).

Подстраничная сноска №5.

Наша сеть, карта, 2023, МТС, URL: https://moskva.mts.ru/personal/podderzhka/zoni-obsluzhivaniya/nasha-set?on=g2 (дата обращения: 08.04.2023).

Подстраничная сноска №6.

Карта покрытия, 2023, Win mobile, URL: https://www.mobile-win.ru/about/coverage (дата обращения: 08.04.2023).

Подстраничная сноска №7.

Карта покрытия, 2023, Volna mobile, URL: https://volnamobile.ru/help/map/ (дата обращения: 08.04.2023).

Подстраничная сноска №8.

Число абонентских станций (абонентских устройств), подключенных к сетям подвижной радиотелефонной (сотовой) связи, на 1000 человек населения (на конец отчетного периода), ЕМИСС, URL: https://fedstat.ru/indicator/50444 (дата обращения: 08.05.2023).

Подстраничная сноска №9.

Абонентская плата за доступ к сети Интернет, месяц, Росстат, URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/io_1.3.14.xlsx (дата обращения: 02.05.2023).

Подстраничная сноска №10.

Абонентская плата за пакет услуг сотовой связи, месяц, Росстат, URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/io_1.3.16.xlsx (дата обращения: 08.05.2023).

Подстраничная сноска №11.

Среднедушевые денежные доходы населения, ЕМИСС, URL: https://fedstat.ru/indicator/57039 (дата обращения: 08.05.2023).

Подстраничная сноска №12.

Объем услуг почтовой связи в расчете на 1-го жителя (по данным Минцифры России), Росстат, URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/1.3.10.xls (дата обращения: 02.05.2023).

Подстраничная сноска №13.

Объем информации, переданной от/к абонентам сети подвижной связи отчитывающегося оператора при доступе в Интернет (по данным Минцифры России, на конец года), Росстат, URL: https://rosstat.gov.ru/storage/mediabank/1.3.12.xls (дата обращения: 01.05.2023).

Подстраничная сноска №14.

Внешняя торговля Российской Федерации (по данным таможенной статистики), Росстат, URL: https://rosstat.gov.ru/statistics/vneshnyaya_torgovlya (дата обращения: 04.05.2023).

Подстраничная сноска №15.

Выборочное наблюдение труда мигрантов, 2019, Росстат, URL: https://rosstat.gov.ru/free_doc/new_site/imigr18/index.html (дата обращения: 08.05.2023).

Подстраничная сноска №16.

Mobile Network Experience Report, 2021, Opensignal, URL: https://www.opensignal.com/reports/2021/11/russia/mobile-network-experience ( дата обращения: 20.04.2023).