Начало специальной военной операции (СВО) создало концептуальный вакуум в российской политике Евросоюза: провозгласив Москву стратегической угрозой, Брюссель ограничил все контакты с ней, а также сосредоточился на санкциях и поддержке Украины. Цель статьи — выявить, как деколонизация (как социально-политическая категория) становится идейной основой для современной политики Евросоюза в отношении России, а также обозначить важность балтийских антрепренеров в этом процессе. Теоретически статья основана на концепции множественных потоков. Эмпирический материал включает документы ЕC и высказывания его политиков в период с 2022 г. по настоящее время. Выявлено три интерпретации деколонизации. Первая в качестве проблемы видит прошлую недостаточную субъектность стран Балтии и Польши при выработке российской политики ЕС. Результатом становится принятие на наднациональном уровне максимально жесткой, «балтийской» линии в отношении России. В фокусе второй интерпретации находятся интеримпериальность и стремление эмансипировать страны постсоветской Евразии через более тесное и равное сотрудничество с ЕС. В результате пересматривается его политика расширения, дополнительно легитимируются антироссийские санкции, возникает новая иерархия в постсоветской Евразии. Наконец, третья, наиболее маргинальная интерпретация деколонизации состоит в возвращении субъектности народам и регионам России. На данный момент эта трактовка лишь упоминается в некоторых документах и выступлениях, но ее присутствие создает негативный фон для любого диалога России и ЕС. Статья отмечает важность балтийских антрепренеров в интерпретациях деколонизации и демонстрирует различия в их технической реализуемости. В заключении три интерпретации деколонизации сравниваются, дается краткая оценка их влияния на восстановление отношений ЕС и России.

На основе впервые введенных в научный оборот материалов Архива внешней политики Российской Федерации анализируется деятельность Совета государств Балтийского моря (СГБМ) по защите прав национальных меньшинств с 1994 по 2000 г. Хронологические рамки исследования определены периодом функционирования Комиссариата по демократическим институтам и правам человека, включая права лиц, принадлежащих к меньшинствам, когда должность комиссара СГБМ занимал О. Эсперсен. Авторы статьи пришли к выводу о том, что инициатором деятельности СГБМ по защите прав национальных меньшинств была Россия, заинтересованная в соблюдении прав русскоязычного меньшинства в странах Прибалтики. Несмотря на то что разрешить проблему дискриминации русскоязычного населения в Прибалтийских государствах в полной мере не удалось, Комиссариат СГБМ внес определенный вклад в унификацию и стандартизацию нормативно-правовой и институциональной основы обеспечения прав уязвимых групп населения, в первую очередь национальных меньшинств. Его деятельность, по мнению авторов, способствовала формированию и развитию общеевропейских правозащитных институтов, а также стимулировала Россию к совершенствованию национального законодательства в данной сфере.

Развитие отношений польского государства с соотечественниками за рубежом имеет давнюю традицию, восходящую к периоду II Республики. В соответствии с предложен­ной тогда моделью взаимодействия за отношения с польской диаспорой (Полонией) отвечала верхняя палата — Сенат. Эта институциональная рамка была восстанов­лена в постсоциалистический период и считалась одним из способов демонстрации преемственности в отношениях с поляками за рубежом. Однако постепенно возникали практические противоречия, связанные с распределением средств на диаспоральную политику и борьбой политических сил за имидж защитников польской диаспоры. В ре­зультате было предпринято несколько попыток изменить институты диаспоральной политики Польши, которые заключались в усилении роли как органов исполнительной власти, так и Сената. В теоретическом плане статья опирается на неоинституцио­нальную методологию и рассматривает произошедшие трансформации как варианты институциональных изменений, обусловленные не только разными структурными при­чинами, но и расширением состава участников взаимодействия внутри государствен­ного механизма. В статье показано, что важнейшими тенденциями в трансформации институтов диаспоральной политики Польши в 1991—2025 гг. стали формализация институционального дизайна, постепенное снижение масштаба внедряемых измене­ний и общая незавершенность преобразований, связанная с относительной их часто­той и межпартийной конкуренцией (главным образом «Гражданской платформы» и «Права и справедливости»).

Программа создания принципиально новой отрасли экономики страны — атомной энергетики — является амбициозной задачей стратегического характера, которую реализует Польша, последовательно наращивающая свое политико-экономическое влияние и в рамках Европейского союза, и в масштабах глобальной системы международных отношений. Атомная генерация, по замыслу, позволит Польше преодолеть колею существующего энергетического баланса, сформировать условия для выполнения требований климатической политики Европейского союза, и положительно отразится на конкурентоспособности экономики. Отсутствие собственного технологического задела для реализации программы диктует необходимость привлечения внешнего поставщика технологий — как в части создания самих блоков, так и в части строительства сопутствующей инфраструктуры. Выбор зарубежного технологического партнера предопределен геополитической ситуаций и системой политико-экономических связей, которые возникают как следствие такого решения. Ход реализации программы и ее завершение будут иметь серьезные внешнеполитические последствия для региональной системы международных отношений.

В статье, опирающейся на методы системного и институционального анализа, впервые в российском исследовательском контуре изучены политико-стратегические факторы реализации программы атомной энергетики в Польше, отраженные в документах стратегического планирования. В рамках реализации эмпирического исследования автор рассматривает программу атомной энергетики как многоаспектный политический и стратегический проект, обращает внимание на специфику сопутствующих внутриполитических процессов, а в качестве прикладного измерения исследования определяет внешнеполитические следствия и оценивает риски реализации программы.