2020 Том 12 №1

В Эстонии за годы независимого существования сформировалась развитая партийная система; при этом наблюдаются определенные территориальные закономерности голосования за те или иные партии. В последние годы появился ряд новых партий, и региональные (как и этнические, что также существенно для Эстонии) паттерны голосования претерпели существенные изменения. Цель исследования — подробное рассмотрение изменений, произошедших в партийно-политической системе Эстонии за последние годы, их причин, роли этнического и территориально-географического факторов в трансформации электорального поведения эстонских граждан. Исследование выполнено в рамках системного подхода, позволяющего разрешить проблему «агент — структура» в пользу общей структуры и целостной системы партийного поля Эстонии; использованы метод сравнительного системного анализа и методы электоральной географии. В результате проведенного исследования сделан вывод о том, что этнический и территориально-географический факторы постепенно становятся все менее значимыми для электорального поведения граждан в силу развития и становления в стране гражданского общества, основанного не на этнических, а на общегражданских принципах; в первую очередь трансформации устоявшихся паттернов способствуют образование новых партий и коалиционное строительство, непосредственно влияющее на имидж партийных структур в глазах избирателя.

Дается оценка реализуемого в Эстонии с 1990-х годов проекта по «интеграции» этнических эстонцев и этнических русских путем ассимиляции представителей второй группы в состав первой группы. Поскольку этот проект реализуется в Эстонии на протяжении почти тридцати лет, сегодня представляется актуальным подвести его промежуточные итоги, определить, насколько успешным или провальным он оказался. В статье разработанный Г. В. Голосовым индекс национализации политических партий используется для того, чтобы определить, в какой мере проект по «интеграции» оказался способен преодолеть идеологические противоречия между этническими эстонцами и этническими русскими. Иными словами, делается попытка понять, голосуют ли этнические эстонцы и этнические русские за одни и те же партии практически в равной пропорции, или же в стране сформировались «эстонские» и «русские» политические партии. С опорой на анализ результатов четырех парламентских выборов, прошедших в Эстонии в 2007—2019 годах, и четырех выборов в органы местного самоуправления, прошедших в 2005—2017 годах делается вывод, что к середине 2000-х годов партийно-политическая система Эстонии достигла существенного уровня национализации как на национальном, так и на местном уровнях. На национальном уровне национализация партийно-политической системы оставалась высокой в 2007—2019 годах, несмотря на существенные изменения этой системы. Однако на местном уровне национализация партийно-политической системы снижалась с 2013 года, что позволяет сделать вывод о неспособности эстонского проекта по «интеграции» преодолеть идеологические противоречия между этническими эстонцами и этническими русскими.

Реформы местного самоуправления 1989 и 1993 года были нацелены на создание в Эстонии дуалистической модели отношений между центральными и местными органами власти. Такой выбор был основан на опыте и поддержке со стороны стран Северной Европы. Несмотря на то, что с 1993 года формально правовой контекст местного самоуправления не менялся, создание институциональных механизмов дуалистической (или срезанной) иерархии и сильной местной автономии не увенчалось успехом. В первой части статьи основной акцент делается на выявлении основных факторов, которые препятствовали внедрению новой институциональной модели, таких как отсутствие способности оказывать стратегическое влияние на процесс выработки национальной политики, слабое сотрудничество между муниципалитетами, снижение роли и последующее упразднение промежуточного (уездного) уровня управления и др. Во второй части анализируются цели и результаты реформы укрупнения муниципалитетов в 2017 году, теоретические и практические возможности возвращения к дуалистической модели отношений между центром и местным самоуправлением. Анализ опирается на институциональную теорию, которая позволяет объяснить влияние глубоких ценностных установок, а также конкретных политических выборов на логику институционализации местной автономии после реформы 1993 года. Делается вывод, что сохранение прежних глубоких ценностных установок местных элит позволяет предсказать серьезные трудности в достижении ожидаемых результатов реформы 2017 года.

На основе анализа документов Европейского союза и Литвы по противодействию дезинформации / фейковым новостям представлен плюрализм подходов ЕС к обеспечению своей стрессоустойчивости к данной угрозе. Исследование показало, что в ЕС сосуществуют три подхода. Первый, которым руководствуется Европейская комиссия, — признание права граждан на информацию, повышение их критического мышления и информационной грамотности. Он соответствует адаптивной парадигме действий в информационном пространстве и аутопоэзисной стрессоустойчивости. Второй, воплощаемый Европейской службой по внешним связям, заключается в опровержении отдельных новостей, в создании негативной репутации некоторых СМИ. Он сочетает в себе адаптивную и патерналистскую парадигмы действий в информационном пространстве, а также более статическое прочтение стрессоустойчивости. Литва демонстрирует третий подход, где доминирует патерналистская парадигма и гомеостатичная стрессоустойчивость. Суть этого подхода состоит в изоляции граждан от определенной информации путем активных действий государства. Таким образом, популярное использование термина «стрессоустойчивость» в ЕС маскирует плюрализм подходов и к угрозе дезинформации, и к стрессоустойчивости. В качестве теоретической основы использованы концепции стрессоустойчивости, а также парадигмы работы с дезинформацией / фейковыми новостями. Методологическая основа статьи — критический дискурс-анализ. В статье также предложены некоторые причины расхождений в ЕС в борьбе с дезинформацией / фейковыми новостями / пропагандой и в трактовке стрессоустойчивости.

Ввиду расширения количества участников процесса принятия внешнеполитических решений представляется важным изучить, какие силы сегодня определяют действия государства на международной арене. Международная деятельность парламентов современных государств все больше ставит под сомнение исключительность прерогатив исполнительной власти в области внешней политики и обороны. Полномочия Фолькетинга Дании в данной сфере признаются экспертами одними из самых широких в сравнении с другими парламентами мира, однако вызывает вопрос, в одинаковой ли степени используются эти полномочия в отношении различных государств и регионов. Целью данной статьи является выявление особенностей участия Фолькетинга во внешней политике Королевства Дания в отношении ЕС и России. В статье используется модель концентрических кругов для определения степени участия Фолькетинга в реализации внешней политики Королевства Дания в различных регионах мира, а также сопоставительный анализ примеров участия Фолькетинга в выстраивании отношений с ЕС, ЕАСТ и РФ. Проведенное исследование позволяет сделать вывод о высокой институционализации и слаженности участия Фолькетинга в выстраивании отношений с общеевропейскими органами, что объясняется интегрированностью датских политических элит в общеевропейские элиты, понятностью и прогнозируемостью европейских процессов для датских парламентариев. Участие парламента в датско-российских отношениях отличается меньшей систематичностью и структурированностью, так как для более сложных и неоднозначных отношений с РФ у Фолькетинга порой не хватало дипломатического опыта и ресурсов для эффективного влияния на отношения между странами.